Стена разрисованная: Разрисованные стены (76 фото) » НА ДАЧЕ ФОТО

Полоса смерти Что происходит сегодня вдоль Берлинской стены: Мир: Путешествия: Lenta.ru

Берлинская стена была возведена 13 августа 1961 года и простояла почти 30 лет. За последующие четверть века ее практически полностью разрушили и растащили на сувениры. Корреспондент «Ленты.ру» Ника Кошар рассказывает, чем сегодня может быть интересен туристу район Берлинской стены и его окрестности.

Вдоль стены

В мире есть три известные стены. Великая Китайская — в Китае, Стена Плача — в Иерусалиме и Берлинская — буквальное воплощение железного занавеса в отдельно взятой стране Германии. У каждой свои функции и задачи, однако последняя все же от других отличается. Во-первых, она практически разрушена и разошлась на сувениры. Во-вторых, то, что от нее осталось сегодня, — уже и не стена вовсе, а самая настоящая картинная галерея под открытым небом.

У Берлинской стены интересная история. Долгое время жителей Берлина разделяла стена незримая: после Второй мировой войны город был поделен на четыре части — американскую, английскую, французскую и советскую. А вот физическая, осязаемая стена, разделившая Германию на ГДР и ФРГ, появилась 13 августа 1961 года, ровно 56 лет назад. Возникла она, как утверждают очевидцы, за одну ночь, как по волшебству. Представьте себе, что вы живете в Алтуфьево, а работаете в Царицыно. Утром, как ни в чем не бывало, выезжаете на работу, добираетесь до Кремля, где нужно совершить переход на другую ветку метро, а там… стена. И только звезды светят с той стороны, до которых вам никогда не добраться.

Документы свидетельствуют, что в тот день у Бранденбургских ворот собрались тысячи берлинцев. Они возмущались, заявляли о своих правах и требовали их пропустить. Но безуспешно. Недовольных окатили холодной водой из брандспойтов, и заварушка закончилась, толком и не начавшись.

Вплоть до 1975 года стену постоянно совершенствовали. Дело в том, что строители, воздвигавшие ее впопыхах, мягко говоря, сильно намудрили. Сегодня каждый берлинец может рассказать историю о том, что в некоторых местах, например, Стена делила на две части целые жилые дома и даже заводские помещения, не говоря уже о дорогах, метро, системе канализации и так далее.

До 1989 года, когда стена рухнула, восточные берлинцы искали лазейки, чтобы пробраться в западную часть города. Кстати, в фильме «Атомная блондинка», который вышел в широкий прокат пару недель назад, показано, как пересекали стену шпионы, охотившиеся за секретной информацией. Но там шпионы, а у среднестатистических граждан все было более прозаично и банально. Как правило, перебежчиков на сторону ФРГ (капиталистическую) ловили пограничники, что нередко заканчивалось печально. Кстати, обратная «миграция» — в социалистическую ГДР — также имела место, но не в таких масштабах, конечно. Кроме того, в обе стороны стену можно было пересечь легально, собрав необходимые документы, подтверждающие необходимость в этом и получив визу.

Маршрут построен

Приехав в Берлин сегодня, вы вряд ли угадаете, в какой части города находитесь — восточной или западной. Несмотря на то что о стене напоминают лишь отдельные фрагменты, прогуляться вдоль нее все-таки можно: на всей протяженности специальной плиткой отмечена линия с надписями Berliner Mauer.

Самые отчаянные туристы утверждают, что при желании весь этот путь преодолевается за несколько дней. Но это не так весело, как может показаться: самое интересное вы увидите неподалеку от Потсдамской площади, где сохранился вышеупомянутый кусок стены, преобразованный в арт-объект.

Образовался он стихийно. После того как было объявлено о падении стены, берлинцы принялись ее ломать с присущей им страстью, всевозможными подручными средствами. Сил тем не менее не хватило, поэтому кусок решили оставить, тем более что на нем уже были граффити, которые смотрелись премило и напоминали о временах изоляции.

Сегодня это мемориальный комплекс длиной 1,3 километра, который называется East Side Gallery — арт-галерея под открытым небом. Проще говоря, бетонные плиты, разрисованные граффити. Легендарный поцелуй Брежнева и Хонеккера, кстати, один из самых популярных объектов галереи: статистика гласит, что на его фоне туристы фотографируются больше всего.

«Чарли» и Ко

Все же начинать знакомство с этим районом Берлина следует не со знаменитого поцелуя (там стена как раз заканчивается), а с контрольно-пропускного пункта «Чарли», единственного сохранившегося с тех времен. Там, кстати, можно взять аудиогид с экскурсией «вдоль Стены». В разгар холодной войны у КПП по обе стороны стояли американские и советские танки, вот-вот могло начаться ядерное столкновение. Сегодня вместо танков будка, обложенная мешками с песком.

Далее проследуйте на Нидеркирхнерштрассе, где сохранился 200-метровый участок стены, украшенный граффити. Кстати, подобраться к ней не так просто: экспонат надежно защищен от охотников за сувенирами высокой сеткой (в Берлине кусок стены на память можно купить практически везде). Пройдя участок до конца, полюбуйтесь сторожевой вышкой и идите на Потсдамскую площадь, где круглосуточно кипит веселая жизнь — именно здесь сконцентрировано самое большое количество кафе, ресторанов, баров, арт-галерей и прочих культурных заведений. Кстати, Потсдамская площадь не всегда была такой веселой — во времена стены здесь был большой неприятный пустырь, разделенный пополам «полосой смерти».

Но не будем о грустном. В районе площади находится знаменитый Panorama Punkt — смотровая площадка и ресторан, откуда открывается роскошный вид на город. Любители важнейшего из искусств могут сходит в Музей кино и полюбоваться на несравненную Марлен Дитрих, ценителям современного искусства стоит посетить Собрание Даймлер-Крайслер — выставочную площадку абстрактного, концептуального и минималистического искусства.

Ну, а гурманы обязательно должны отобедать в стильном Vapiano с интерьером от Маттео Туна, элегантном Qiu, литературном Joseph-Roth-Diele или хотя бы заглянуть в ресторанный дворик в Potsdamer Platz Arkaden — там все недорого и необыкновенно вкусно.

В районе Потсдамской площади можно также посетить Берлинскую картинную галерею, где собраны работы Рембрандта, Тициана, Гойи, Боттичелли, Рубенса, Вермеера и других. С сентября по июнь по вторникам Берлинская филармония, расположенная здесь же, дает бесплатные концерты классической музыки. О еврейской культуре, традициях и выдающихся людях можно узнать неподалеку, в Еврейском музее.

Здесь же можно зайти в выставочный центр «Топография террора» и узнать много поучительного про деятельность CC и о жизни Берлина во времена Третьего рейха. Посетить Мемориал немецкого сопротивления в здании, где офицеры вермахта готовили покушение на Гитлера в 1944 году. Тогда же их и расстреляли. Зайти в Музей Берлинской стены — немного бестолковый, но все равно интересный. Тут много рассказывают о людях, которые в разное время пытались стену покорить и преодолеть, и показывают предметы, с помощью которых они надеялись осуществить свои мечты. Например, крохотный BMW Isetta, воздушный шар и подводную мини-лодку.

И, наконец, одно из самых модных мест — дом Мартина Гропиуса. Красивый особняк, построенный в стиле итальянского Возрождения, где проходят выставки самого высокого уровня, начиная от масштабной ретроспективы, посвященной Дэвиду Боуи, и заканчивая этнографической экспозицией, повествующей о загадочном камбоджийском Ангкор-Вате. Одним словом, если вы причисляете себя к знатокам и ценителям искусства, это must have.

И на закуску

Не забудьте о Бранденбургских воротах, с которых началось возведение стены. Сегодня тут шумно, весело и вовсю кипит жизнь. Непременно посмотрите на инсталляцию, созданную художником Беном Вагином прямо в здании парламента Марии-Элизабет-Людер-хаус. Она представляет собой куски Берлинской стены, на каждый из которых нанесено имя беглеца и дата, когда он был убит. Еще одна инсталляция Вагина находится неподалеку и называется «Парламент деревьев». Тут художник использовал в качестве «пазлов» фрагменты креплений. Там же увидите гранитные плиты, на которых выгравированы имена 285 жертв стены.

Посмотрев достопримечательности, отправляйтесь в ресторан или бар. Ужинают тут обычно в Restaurant Tim Raue, отмеченном двумя мишленовскими звездами. Здесь приятная дружелюбная атмосфера, дизайн в азиатском стиле, утка по-пекински, которая не оставляет равнодушным никого, и приятный счет в итоге.

Если же вас больше привлекает демократичная атмосфера, ступайте в панорамный бар Solar, через огромные стекла которого можно лицезреть Берлин, или The Curtain Club, расположенный в отеле Ritz-Carlton Berlin, где вам предложат превосходные коктейли.

от разрисованных стен завода до программ в Риме и Роттердаме. «Бумага»

Первый в мире музей стрит-арта работает в Петербурге третий сезон. Частная площадка на территории действующего завода проводит выставки и фестивали, параллельно разрабатывая программы для Рима, Милана и Роттердама.

«Бумага» поговорила с главами проекта и узнала, как несколько расписанных уличными художниками стен стали музеем, поддерживают ли власти города проект и не противоречит ли это философии стрит-арта.

Фото: Юрий Гольденштейн / «Бумага»

От первой расписанной стены до «Манифесты 10»

То, что сейчас принято называть Музеем уличного искусства, появилось еще до того, как в апреле 2014-го для публики открылась выставочная площадка. Идея будущего пространства возникла в отделе инноваций Завода слоистых пластиков: сотрудники, в том числе и директор площадки Андрей Зайцев, пригласили несколько стрит-артистов, которые расписали стены действующей фабрики. «Бумага» как раз побывала в музее на первом этапе работы по его созданию в декабре 2012 года.

Уличный художник Паша Вейс расписал стену одного из цехов — в промышленной зоне появились пальмы на стенах и шезлонги для рабочих рядом. К коллекции добавились работы известных российских стрит-артистов Кирилла Кто и Паши 183. Последний погиб в апреле 2013-го, вскоре после начала сотрудничества с будущим музеем, и это привлекло зрителей на новую площадку: многим хотелось увидеть одну из последних работ художника.

— Мы никак не влияли на контент, только просили, чтобы они оставались в рамках закона: не призывали к насилию и прочему, — объясняет Андрей Зайцев, выпускник юрфака.

Образовавшейся коллекцией заинтересовались сначала отечественные и потому немногочисленные специалисты по стрит-арту. Так возникла идея проводить редкие экскурсии по территории действующего завода: вход на территорию осуществлялся через заводскую проходную, по паспортам и только по предварительной записи.

За экскурсиями появились лекции и встречи с художниками, которые расписывали заводские стены. Но переломным моментом стало участие в параллельной программе биеннале современного искусства «Манифеста 10»: территорию выставочной площадки отгородили от завода контейнерами и открыли первую выставку «Casus Pacis / Повод к миру», посвященную рефлексии по поводу событий в Украине.

Андрей Зайцев

директор музея:

— Нет примера, которому мы могли бы или хотели подражать. Всё, что у нас происходит, мы изобретаем самостоятельно, и проблемы, с которыми сталкиваемся, решаем по мере поступления и вместе.

Одним из первых масштабных вопросов после открытия публичного пространства стали сами работы: что с ними делать после закрытия выставки? как их дальше использовать? В итоге организаторы решили закрашивать всё после закрытия сезона. Как говорит Зайцев, многие художники даже обиделись, несмотря на то, что для уличного искусства вообще неестественно быть вечным.

Можно ли из уличного искусства сделать музей

С момента образования Музея уличного искусства к организаторам обращаются с вопросом о том, как можно сочетать музей как хранилище и стрит-арт, исчезающий так же стихийно, как и возникающий.

Фото: Егор Цветков / «Бумага»

Михаил Астахов, один из кураторов первой выставки, рассказывал «Бумаге» в апреле 2014 года, что «музей» в их случае — это не «мумификация», а возможность сконцентрировать «творческое начало уличной культуры» и связать его с творческой средой. «Это не развалины стрит-арта, мол, полюбуйтесь, как это делали 200 лет назад», — объяснял тогда Михаил.

По словам Андрея, сейчас «претензий» такого рода всё меньше:

— Мы экспериментируем и пробуем. Мы не знаем, может уличное искусство или нет существовать в формате музея.

Татьяна Пинчук

директор по развитию музея:

— Музей — это легальное пространство, где могут работать уличные художники. Хотя в наших выставках участвуют уже не только стрит-артисты. Условия здесь диаметрально противоположные уличным: тут никто не выгоняет художников, а, наоборот, им дают краску и даже платят гонорары.

Рафаэль Шактер, британский исследователь стрит-арта и куратор третьей выставки музея, предположил даже, что размещенные на шоссе Революции работы — новая форма, объединяющая уличное и современное галерейное искусство.

Чтобы разобраться в этом вопросе, в Музее стрит-арта появился исследовательский отдел, который занимается изучением и архивацией уличного искусства как из коллекции самого музея, так и за его пределами.

В сентябре для общего доступа откроется онлайн-архив с информацией по всем осуществленным проектам, который будет пополняться.

Помимо профессиональных художников в музее рисуют и начинающие, да и все желающие: в специально отведенном цехе существует «свободная стена», на которой, после отбора куратором, рисуют молодые авторы. Они в том числе получают от музея краски и другое оборудование.

— Одна из наших глобальных целей — сделать так, чтобы весь Красногвардейский район, в котором мы находимся, стал территорией уличного искусства, чтобы были инсталляции, работы на фасадах, — рассказывает Татьяна. — У нас здесь есть единомышленники: «Упсала-цирк», «Охта Молл» — мы пытаемся работать вместе со всеми.

По словам ребят, администрация города пока активного участия в жизни музея не принимает. В рекламе проекту отказали (что, скорее всего, связано с очень высоким процентом иностранных участников), правда, в этом году музей получил субсидию от комитета по культуре.

— Здорово, что не мешают. Если еще помогут, будет вообще здорово, — размышляет Андрей.

От западных стрит-артистов в Петербурге до собственных проектов в Европе

На второй выставке музея российские художники, которых не так много, начали повторяться. К третьей организаторы проекта поняли, что ограничиваться только участниками российской стрит-арт-сцены не получится.

— Мы не можем возить на все выставки одних и тех же художников и кураторов, поэтому пригласили иностранных. Из россиян в этой выставке только Кирилл Кто и Курил Что.

Вообще же, как отмечают Андрей и Татьяна, с самого открытия музея интерес со стороны Запада был ощутимее, даже иностранная пресса интересовалась проектом больше российской. Это, как считают организаторы, напрямую связано с более высоким уровнем развития стрит-арта там.

Фото из архивов музея

Третья выставка «Через границы / Сквозь ограничения» уже больше обращена к современному искусству. Да и сама площадка, по мнению организаторов, стала дружелюбнее: здесь работает филиал бургерной «Бюро», рампа, появились асфальтированные дорожки для тех, кому приходит в голову ехать на завод на каблуках. Крупные мероприятия проходят в музее примерно раз в месяц: как объясняют организаторы, превращаться «в концертную площадку» им не хочется.

— Надо понимать, что у нас не так много денег, как хотелось бы. Если бы у нас был меценат, то мы бы быстро и библиотеку оборудовали, и архив, и образовательную программу развернули, — объясняет Андрей. — А так существуем преимущественно за счет завода, мы не коммерческая организация.

В октябре команда музея отправится в Рим. Там на ежегодном фестивале уличного искусства они будут курировать русский павильон, который откроет программу.

В Роттердаме, в зоне порта, где планируется организовать креативный кластер, петербургский музей сделает большую выставку в следующем году. В июне этого года петербургские художники — Курил Что и «Осколки» — уже расписали порядка 4 тысяч квадратных метров в роттердамском газгольдере.

Третий масштабный международный проект музея — в Италии. Один из неблагополучных городков под Миланом хотят возродить с помощью уличного искусства. Курировать проект итальянцы пригласили команду из Петербурга.

Painted Wall Preservation, Paint-Decorated Plaster Walls, Rufus Porter

На данный момент нет предстоящих мероприятий

Добро пожаловать

Центр сохранения окрашенных стен к исследованию и сохранению окрашенных гипсовых стен восемнадцатого и начала девятнадцатого веков.

​

Стены, которые мы изучаем, были расписаны некоторыми из самых значительных художников раннего народного творчества Америки, в том числе Руфусом Портером, Джонатаном Д. Пуром и Мозесом Итоном. Наша цель — изучить и задокументировать эти расписанные и трафаретные стены на месте или в коллекциях; дальнейшее признание этого редкого и уязвимого вида искусства; и служить ресурсом для консервации и сохранения окрашенных оштукатуренных стен для будущих поколений.

​

Расписные оштукатуренные стены начала 19 века являются сокровищем американского народного искусства. Эти артефакты, запечатлевшие местные пейзажи в мельчайших подробностях, открывают окно в прошлое. К сожалению, эти прекрасные образцы народного творчества быстро исчезают. Окрашенные стены, в том числе фрески, мазки от руки и стены с трафаретной штукатуркой, уязвимы для разрушения и утраты. Мы потеряем эти незаменимые исторические записи, если не сохраним эти важные документы нашего прошлого.

​

Как только стены исчезнут, они исчезнут навсегда. Эта досадная истина делает работу Центра по сохранению расписных стен своевременной и важной для истории раннего декоративно-прикладного искусства в Америке. Помогите нам защитить эту важную часть нашего наследия, поддержав CPWP.

СДЕЛАТЬ ПОЖЕРТВОВАНИЕ

СТАТЬ ЧЛЕНОМ

Следите за нами в Instagram

и Facebook!

ПОСЕТИТЬ МЕРОПРИЯТИЕ

РЕГИСТРАЦИЯ НА СТЕНАХ

Спасибо за вашу поддержку.

Подпишитесь, чтобы получать обновления и  

Штукатурка

цифровой информационный бюллетень CPWP.

Предстоящие события

Верхняя долина реки Коннектикут

PAINTED WALL TALK & TOUR

Суббота, 24 сентября 2022 г.

Регистрация открыта.

​

Если у вас есть вопросы по туру, пишите по адресу: [email protected].

​

Разговор и тур по Верхней долине реки Коннектикут представлен в выпуске журнала Early American Life за октябрь 2021 года:

ПОСМОТРЕТЬ ПОЛНУЮ СТАТЬЮ следующие миссионерские организации.

Новости

«Мусорные фрески отправляются в музей» в The Magazine Antiques торговец антиквариатом Аллан Кац и щедрость коллекционеров Карин и Джонатана Филдингов, группа фресок начала девятнадцатого века из Новой Англии, которые могли оказаться на свалке, вместо этого нашли новый дом в Хантингтонской библиотеке, Художественном музее и Ботаническом музее. Сады»

«Живопись в домашних условиях: пейзажные фрески Руфуса Портера в федеральных вестибюлях» в Antiques and the Arts Weekly служит демонстрацией их исторической значимости, а также их уязвимости».

«Раскрашенная стена: завитки от руки» Линды Лефко в Antique Homes, The Sales Directory of Antique and Historic Properties.

​

Совместное использование усадьбы губернатора Галуши в Шафтсбери-центре, штат Вирджиния — удивительное сохранившееся изображение оригинальной кисти, нарисованной от руки.

Прочтите полную статью

Прочтите полную статью

Прочтите полную статью

Подробнее о CPWP

Восхождение в Черный Каньон.

Мы с Дейвом встаем до восхода солнца, глотаем кофе и быстрый завтрак, собираем все оборудование, необходимое для дневного восхождения.

Мы плавно спускаемся по Круизному Ущелью, стараясь не сбить ни одного камня, думая, что под нами могут быть какие-то альпинисты. Хотя мы стартовали рано, так рано, что казалось, мы можем быть первыми людьми на планете, которые проснулись, мы слышим, как другие альпинисты звенят и лязгают в лагере перед нами.

Люка Мехолла (опубликовано в The Climbing Zine Book) 

Устанавливая первый спуск, мы слышим группу прямо позади нас. Мы оба достигаем основания подъема примерно в одно и то же время. Наконец-то взошло солнце, и мы смотрим на 1600 футов гранита над нами. Внизу виднеется река Ганнисон, пенистая и зеленая.

Завязываем дружескую беседу с другой группой альпинистов. Один из них из Дуранго, штат Колорадо, куда я собираюсь переехать из Ганнисона. Дуэт, кажется, стремится взобраться на стену, поэтому мы соглашаемся отпустить их первыми, так как подъем, который мы собираемся совершить, делит первый шаг с их.

Восхождение, Круиз, проходит фантастически хорошо. В итоге мы поднимаемся немного быстрее, чем другая сторона, и опережаем их, когда два подъема снова пересекаются. Темп и прогресс очень радуют. Много лет назад я совершил восхождение с моим другом Джином и застрял на стене на ночь, без спального снаряжения, и провел, казалось, вечность в ожидании восхода солнца, дрожа в глубинах глубокого темного Черного каньона. .

На страховочном выступе, где подъемы сходятся (живописный круиз — это 2-3 веревочная вариация оригинального маршрута круиза), я начинаю разговор с другой стороной. Парень из Дуранго, ведущий каждую веревку, очень дружелюбный, так что мы болтаем об этом во время страховки. Я начинаю ковыряться в его мыслях о его любимых подъемах в Черном, и он упоминает Южную Арету на Расписной стене, с невероятным ударом пальца и руки высоко вверх по главной стене. Вскоре пришло время снова карабкаться по стене.

Остаток круиза — это круиз, и мы заканчиваем его до захода солнца и направляемся обратно в кемпинг, чтобы выпить Gatorade, перекусить и, наконец, выпить праздничного пива. Ощущение после восхождения на такое количество скал опьяняющее, кайф от хорошо проведенного дня на вертикали с хорошим другом.

Однако мы с Дейвом не только хорошие друзья; мы партнеры по скалолазанию на всю жизнь. Десять лет альпинистских приключений укрепили наше партнерство и дружбу, и Круиз — один из самых длинных маршрутов, которые мы прошли вместе. В скалолазании, когда вы молоды и у вас есть надежный напарник, с которым можно пролезть еще один день, ощущение успеха всегда ведет к неизбежному разговору о том, какой маршрут будет следующим?

В безопасности горизонтали разговор переходит к следующему восхождению в Черном. Мы упоминаем несколько маршрутов, и я упоминаю Расписную стену. Никто из нас не взбирался на стену, самую высокую скалу в Колорадо.

Поскольку я собираюсь уехать из Ганнисона, я думаю, что восхождение на Расписную стену было бы хорошим способом отметить одиннадцать лет, которые я провел там. Дэйв, похоже, загорелся этой идеей, и мы планируем вернуться во всемогущий Черный Каньон.

Три недели после того, как мы поднялись на Круиз, прошли как в тумане. Поскольку я недавно уволился с работы, я безработный с очень небольшой ответственностью. Я бездельничаю дома, пью слишком много пива, ем слишком много мороженого и слишком много смотрю телевизор. Когда мы с Дейвом воссоединяемся и планируем подняться на Нарисованную стену, я не только взволнован, чтобы пройти маршрут, мое тело и душа нужно , чтобы подняться.

Я собираю как можно больше информации о Южном Арете, в основном от друзей, прошедших этот маршрут. Я стараюсь держаться подальше от интернет-форумов; Черный отпугивает многих альпинистов, и чтение об ужасах какого-то незнакомца на маршруте может испортить мое представление о восхождении.

Все мои друзья сообщают, что маршрут длинный; очень долго, когда вы думаете, что находитесь на вершине, вам, вероятно, еще есть куда двигаться. Обратный путь тоже сам по себе требует усилий, и несколько моих друзей рассказывают мне истории о том, как они бродили по краю каньона в темноте, часами спотыкаясь без еды и воды.

Дэйв и я решили встретиться во второй половине дня за день до подъема и изучить тропу к вершине Расписной стены. Ставим кувшин с водой; в Черном почти всегда кончается вода на подъеме.

В ночь перед восхождением Я устал, но взволнован. В конце концов, я засыпаю беспокойным сном, мои внутренние часы просто ждут раздражающего будильника на моем мобильном телефоне, который сработает в 4:30, и я просыпаюсь несколько раз ночью, думая, что пора просыпаться.

Завтрак, кофе, как всегда все на скорую руку. Я чувствую, что действительно не спал. Утро холоднее, чем когда мы снимали «Круиз». Сейчас октябрь, и прохладный воздух Колорадо проникает в наши тела и под кожу.

Мы начинаем спускаться по S.O.B. овраг, спускаясь с валуна за валуном, спускаясь в каньон. Через час солнце взошло, и перед нами Расписная стена: гордая, вызывающая страх, но в то же время вселяющая смелость. Через стену проходят большие розовые полосы пегматита, словно мазки Матери-природы. Некоторые из колышков взрываются, как молния, через стену. Другие участки колышка, расположенные ближе к вершине пласта, имеют высоту от семидесяти до восьмидесяти футов и ширину в сотни футов. Большие полосы колышков у вершины стены напоминают драконов, и у заядлых альпинистов Черного каньона есть ужасные истории о восхождении на эти объекты.

Вокруг нас другие большие стены, гранит во всех направлениях. Река Ганнисон бурлит в каньоне; небольшие водопады производят пенистую бурную воду, поскольку вода течет мимо валунов, упавших со стен каньона много лун назад. Весь этот дикий скальный пейзаж без других альпинистов.

На некоторые стены лучше смотреть, чем карабкаться. Чем ближе мы подходим к Раскрашенной стене, тем уродливее она кажется. В путеводителе по Черному каньону он описывается как нависающая осыпь. За последние десять лет я лазил по каньону, это единственная стена, которую я регулярно слышал об участках подъемов, падающих со стены. Да, верно, участок подъема буквально отрывается от стены, добавляя к осыпным полям внизу.

Издалека это шедевр, вблизи лучше видно рыхлую скалу и сомнительные детали. Любой альпинист, прошедший более одного маршрута по этой стене, является истинным любителем жестокого Черного каньона.

Мы захлопываем воду на подходе и наполняем бутылки с водой в реке, добавляя йодные таблетки для очистки, рядом с пляжными кемпингами, которые используют смелые рыбаки и даже более смелые байдарочники. Мы почему-то задерживаемся у реки, как будто у нас есть время. Наконец, делаем последний подход к началу подъема.

Наслушавшись рассказов друзей, сбившихся с маршрута в начале восхождения, мы внимательно изучили начальный участок по фотографиям и различным видам в каньоне. Дэйв начинает вести, и в конце концов веревка натягивается, и мне пора начинать. Первые веревки — это тип лазания, который можно сделать только для того, чтобы добраться до лучшего ландшафта выше: рыхлые блоки, колючие кусты и причудливые трещины. Это приводит нас к осыпному полю и, наконец, к лучшему лазанию. В конце концов, нам так же жарко, как и холодно по утрам, и мы снимаем слои, как будто они бесполезны, завязывая одежду вокруг талии и запихивая ее в наш единственный маленький рюкзак.

Лазание улучшается, трещины становятся лучше, а рыхлых камней меньше, но мы поражены выбором маршрута, учитывая, сколько раз он был пройден. Я принимаю к сведению, что даже Дэйв, альпинист, повидавший свою долю альпинизма, делает несколько замечаний о том, насколько шатким является лазание.

Мы развлекаемся, медленно продвигаясь вверх по стене и попадая в длинную дымоходную систему. Дымоходы требуют полной сосредоточенности и концентрации, так как защиты мало. Сорок футов лазания по дымоходу без снаряжения — обычное дело, и мы карабкаемся в щели, сталкиваясь со страхом перед ситуацией.

Подъем полон трофеев, снаряжение, оставленное отрядом, которому пришлось отступить; Я не тороплюсь, чтобы снять часть снаряжения, в основном гайки, стропы и карабины. На этом маршруте нигде нет шлямбура или стационарного якоря: типичный стиль восхождения на Черный каньон. Я благодарен за то, что пионеры каньона установили этот стиль, который заставляет альпиниста творчески подходить к снаряжению и преодолевать трудности, возникающие время от времени.

Дымоходы продолжаются и продолжаются, и я чувствую то чувство страха, которое многие испытывали раньше в Черном Каньоне: мы движемся достаточно быстро?

Проведя блок веревок, мы, наконец, вышли из дымоходной системы. Когда Дейв достигает моего насеста, уступа удобного размера, я смотрю на часы, которые он носит на привязи; уже поздно, и пора слезать с этой проклятой стены.

Дэйв бросает быстрый взгляд на топографию и переходит к выходу 5.9 лицевой секции, быстро завершая опасную секцию. Затем он сворачивает не туда, направляясь налево, в нейтральную полосу. Он понимает, что идет не в ту сторону, и находит стропы, обмотанные вокруг валуна, следуя по стопам другого альпиниста, допустившего эту ошибку. Он быстро сбрасывает этот якорь обратно на мой выступ и тянет веревку.

Меня снова охватывает чувство страха, нам нужно выбираться отсюда, чувак . Мы изучаем топографию и понимаем, что нам нужно выйти на главную поверхность стены и идти направо, а не налево, понимая, что Дейв шел в правильном направлении, но ему нужно было пройти направо, где он пошел налево. Лицевая часть не имеет защиты и находится прямо над массивным валуном, над щелью дымохода, конца которой мы не видим. Падение было бы катастрофой. Я устал и морально истощен, и я не могу закончить движения.

Снова изучаем топографию и стену. К этому времени солнце садится, и мы можем сказать, что скоро свет покинет нас. Мы озадачены стеной и тем, что мы должны делать. Мы знаем, что нам нужно подняться, но не можем понять, куда идти. По мере того, как солнце продолжает садиться, нас охватывает все больший страх; мы вот-вот застрянем на стене без снаряжения на ночь.

«У тебя есть зажигалка?» — спрашиваю я Дэйва.

Немедленно я начинаю рыскать по уступу в поисках скудных кусков веток и веток колючего и мормонского чая, собирая скромную кучу. Выбираем, где будем спать. Есть небольшая секция, где мы оба можем лечь в позе эмбриона, вокруг которой построены небольшие камни, свидетельство того, что другие альпинисты уже были в нашей ситуации раньше, застряв на 2300-футовой Расписной стене для незапланированного бивуака.

Около часа нас охватывает ужас, пока мы не погружаемся в отчаяние ситуации. Тогда это не так уж и плохо. Это игра в ожидание, у нас есть куртки, шапки, перчатки и слои одежды, а также несколько веток, которые нужно сжечь, чтобы мы, вероятно, не переохладились. Самое главное, мы в хорошей компании. Дэйв и я провели вместе несколько ночей в вертикальном мире.

Разговор минимален, но мы с Дейвом остаемся позитивными. В какой-то момент он сказал мне: «Ну, если бы я хотел провести здесь ночь с кем-то, это была бы ты». Дэйв — опытный альпинист, и я принимаю это замечание близко к сердцу. Ни один из нас не винит другого за мрачную ночь, которая нас ждет впереди.

Автор (слева) и Дейв Аренс проводят долгую бессонную ночь.

Ночное небо чистое, еще один положительный признак того, что у нас все будет хорошо на стене. Мы смотрим на звезд так, будто они на большом экране. Постепенно они появляются ночью. Вскоре небо превратилось в огромное множество звезд. Дэйв указывает на некоторые созвездия, которых я никогда раньше не видел, но забыл и забуду, пока не увижу их снова другой звездной ночью, а потом вспомню.

Звезды меняются, пока мы на них смотрим; они представляют собой единственный свет в небе, за исключением случайного самолета. Новолуние — едва ли даже щепка. Мы сворачиваемся, ложимся вместе, чтобы сделать тщетные попытки заснуть. Сон не настоящий сон, но разум начинает грезить на секунду, пока не осознает, что единственные сны, которые будут сниться этой ночью, — это осознанные сны о том, как ты смотришь на звезды и осознаешь, что ты замерз и застрял на этой стене. .

Я продолжаю приставать к Дейву, чтобы он сжег несколько веток для тепла, наверное, раз в полчаса. В два часа ночи он сдается. Его нежелание начать жечь маленькие ветки было умным; они длятся до тех пор, пока первые лучи утреннего солнца не появятся из-за края каньона.

Мы едим «завтрак», то, что осталось от нашего заначка: гель для меня и батончик мюсли для Дэйва, но нет воды, чтобы запить это.

Мы ждем, когда нас поразит солнце, чтобы согреться. В конце концов это происходит, и мы смотрим на стену, пытаясь разблокировать последовательность того, куда идти. Мы оба обезвожены и устали. Все, что мы хотим сделать, это слезть со стены. Спускаться не вариант. Мы потеряли бы половину нашей стойки, если бы решили спуститься по веревке.

Глядя на гранитную стену, как на шахматную доску, и пытаясь определить наш следующий ход, я принимаю решение попробовать другой способ, чем предлагает схема из путеводителя: пересекающий участок, который выглядит так, как будто есть некоторые трещины для снаряжения, в отличие от раздела биения, описанного в руководстве.

Чувство, когда я начинаю выходить, больше ужаса и страха, но движение подъема с риском не так ужасно, как первоначальный страх. Я надеваю снаряжение и выхожу, ища на стене трещину для пальцев и рук, которая считается лучшим лазанием на маршруте. Мое сердце колотится, мои мышцы чувствуют жжение ночи без сна и воды, я двигаюсь деликатно по приличным, но покрытым лишайником зацепам, каждое движение молясь о том, чтобы восхождение продолжалось без падений.

В конце концов, я нахожу еще больше хорошего снаряжения в травянистых трещинах и замечаю наверху красивую трещину для пальцев и рук. Я строю страховку и поднимаю Дейва. Мы справляемся с ключевым шагом, измученные, натягивая снаряжение для прогресса, чего бы это ни стоило. Остальная часть подъема проходит по рыхлым участкам гранита, повсюду с большим количеством рыхлых блоков; когда мы думаем, что мы на вершине, это не так.

Последний участок умеренных трещин в розовом пегматите, и мы на краю, с восхождением покончено. Дейв, выглядящий измученным, но с облегчением, крепко обнимает меня, и с моих плеч спадает груз. Наконец, в приливе эндорфинов страдания на стене вознаграждаются. Меня накрывает волна облегчения и счастья.

Мы бродим по лесу, чтобы найти тропу, которая приведет нас к лагерю. Каждый шаг — это вызов. Без тропы, которая указывала бы нам путь, мы просто блуждаем, а чувство направления Дейва ведет нас. Через десять минут я наступаю на кактус, и он цепляется за мою лодыжку. Я кричу от боли, а затем убираю его. Через пять минут я наступаю на другую.

Наконец, мы выбираемся на тропу, и после двадцатиминутного блуждания по тропе мы находим спрятанный кувшин с водой Gatorade. Дэйв достает его с дерева и настаивает, чтобы я сделала первый глоток. Ощущение и вкус лучше, чем у любого напитка, который я когда-либо пробовал в своей жизни. Мы наслаждаемся половиной галлона, это происходит быстро, но этого достаточно, чтобы вернуть нас к жизни, когда мы продолжаем путь. Как только тропа заканчивается и на горизонте появляется станция рейнджеров, появляется и Райан, альпинист-рейнджер, который также является другом Ганнисона, и собирается отправиться на пробежку, чтобы проверить нас. Мы рады видеть его лицо, и он показывает нам водопроводный кран сбоку от станции рейнджеров.

Автор, наконец, достиг вершины. Фото: Дэйв Аренс

Мы запрыгиваем в грузовик Дэйва, чтобы поехать в наш лагерь, чтобы восстановиться. Плоды мира погружают нас в мечтательное состояние удовлетворения, когда мы наслаждаемся молодостью и жизнью. Сначала это удовольствие от воды, затем от еды и, наконец, от пива. Мы разводим настоящий костер, и я так устал, что начинаю галлюцинировать угли. Заползая в свою палатку в конце вечера, я чувствую себя королем в спальном мешке.

На следующее утро эндорфиновый кайф, или адреналин, или что-то еще, все еще присутствует, чувство выполненного долга и облегчения. Мир принадлежит нам. Дэйв и я обсуждаем, где мы ошиблись, теряя время тут и там. В этот момент покоя мы ничего не можем взять назад; мы можем только извлечь уроки из уроков и со временем повысить свою эффективность. Кроме того, мы все еще чувствовали, что чего-то достигли: мы взобрались на самую большую стену в Колорадо. И разве суть скалолазания не в том, что вы чувствуете во время этого, а затем в праздновании всего этого?

Для нас это был конец сезона Черного каньона. Но альпинистский сезон продолжался. Я переехал в Дуранго, где начало зимы было исключительно теплым, пока, наконец, не выпал снег.

Однажды на Ист-Анимас, местной скале, я столкнулся с Маркусом, парнем из Дуранго, с которым мы поднимались вместе на Круизе. Он спросил меня, добрался ли я до Блэка после этого маршрута. Я ответил, что да, и в конце концов мы сделали Южную Арету по его рекомендации. Он улыбнулся и одарил взглядом, на который способен только товарищ-альпинист, который тоже прошел этот маршрут.

«Длинный, не так ли?» он сказал.

Я на секунду подумал, не вдаваться ли в подробности восхождения, ночлега и всего такого, но решил не делать этого. Я просто ответил: «Это долго», и мои мысли унеслись в Черный Каньон.

Первоначально эта статья была опубликована в журнале The Climbing Zine, Volume 3, но сейчас больше не издается.